Часть 2

Звонок будильника резко разорвал мой сон. Нехотя открыв глаза, я посмотрел на пиликающую электронную зануду – и что от меня требуется? Пришлось встать, чтобы дотянуться до кнопки выключения сигнала. Щелчок – оглушающая тишина. Мысли перемешались и теперь, видимо, давили на стенки моей черепной коробки, отчего ужасно болела голова.
Я встал, дополз до кухни, поставил чайник разогреваться, а сам тем временем принялся искать в ящиках обезболивающее. Ненавижу ранние подъемы…
Раздался телефонный звонок. Черт, ну почему каждый звук так ужасно долбит по нервным окончаниям, вызывая дикую ноющую боль?
- Да?
- Герр Каулиц? Это доктор Кайнберг. Вашего брата сегодня выписывают из больницы, Вы распорядились, чтобы Вам непременно об этом сообщили.
- Черт… Да, спасибо. Я сам его заберу.
Я нажал на кнопку отбоя и выдал парочку неприличных выражений. Вот идиот! Завел себе будильник, до трех часов ночи убирался в квартире, а с утра забыл, к чему, собственно, готовился! Я же сегодня забираю Билла из больницы!!!
Наскоро съев что-то и выпив кофе, я схватил ключи от машины и направился в клинику.

+++
Я зашел в палату в радостном настроении – теперь-то все будет в порядке. Нам всегда было легче справляться с чем-то вместе. Но Билл, видимо, не разделял моего оптимизма по этому поводу. Он сидел на кровати, свесив ноги вниз и опустив голову. Я заметил, что черные пряди его длинных волос больше не блестят, а отросшие светлые корни резко контрастируют. Но это не выглядело неаккуратно. Это было…прекрасно… Не знаю, в том ли дело, что так упал свет, или в его позе, но мне на какое-то время показалось, что вокруг его головы появилось свечение… Странное ощущение. Будто это и не мой брат вовсе, а ангел со светящимся нимбом… Падший ангел. Какая насмешка судьбы! Раньше мой братишка был похож на чертенка, а теперь вот…на ангела.
Я подошел к нему и обнял. Сначала Билл вздрогнул от неожиданного прикосновения, но потом обмяк в моих руках.
- Ты пришел,- радостно сказал он. В голосе послышалось облегчение.
Билли… Неужели, ты боялся, что я не приду?
- Да я здесь. А почему тебе так и не сняли повязку?
- Я хотел, чтобы ты мне помог снять… Я боюсь один…
Господи, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу его таким. Знаю, он такой независимый, самостоятельный… Но только бы он позволил мне помочь ему – вижу, что брату трудно.
Я осторожно развязал бинты и снял их. Старался делать все уверенно, чтобы не усугублять его страх, однако, на самом деле переживал, думая, что за этой повязкой. Но за слоем белой ткани оказалось просто его лицо. Глаза все еще прикрыты, кожа побледнела, хотя обычно он такой загорелый…
- Что там, Том? Я…что с моим лицом?- его голос предательски дрогнул, выдавая волнение.
- Ты все такой же красавец, если ты об этом. Давай-ка ты откроешь свои глазки?
Билл нахмурился.
- Зачем? Я же все равно ничего не увижу…
- Ну не будешь же ты ходить с закрытыми?
Я решил пока не затрагивать болезненную тему выздоровления. Просто дам ему время, оно нам обоим нужно. Брат открыл глаза, и я обомлел: его всегда такие похожие на мои глаза совсем изменились. Черт, да они у него теперь серые! И цвет такой…грустный…
- Что ты замолчал?
- А…я просто немного удивлен. У тебя теперь глаза серые.
- Что???
Билл выглядел ошарашенным – еще бы, такое услышать.
- Знаешь, я вспомнил, мне врач говорил, что такое возможно в случае сильного ожога. К сожалению, это уже навсегда. Но ты не переживай, тебе очень идет.
- Ну, хорошо. Так…мы куда пойдем?
Билл привстал с кровати, слегка пошатнулся, но тут же обрел равновесие. Он стоял теперь и явно ждал моего ответа. Не знаю, как я раньше этого не заметил, но он очень изменился в поведении. Все жесты – осторожные. Будто он во время разговора пытается нащупать или почувствовать в воздухе выражение лица собеседника.
- Мы едем к себе домой, конечно же.
- Том, я что, буду жить у тебя?
- У нас, Билл, у нас. Ты не забыл случаем, что эта квартира не моя, а наша? Подожди, а ты думал, что я тебе разрешу жить одному? Нет. Ты будешь со мной. Это не обсуждается.
Я напрягся в ожидании скандала: мой брат – очень свободолюбивая личность. Но ничего подобного не последовало. Он просто кивнул. В палату вошел врач.
- Ну, Герр Каулиц, теперь вам нужно будет являться в больницу раз в месяц на осмотр. Дальше посмотрим по обстоятельствам.
- Хорошо,- одновременно произнесли мы.
Я взял брата за руку, прихватил сумку с вещами и повел его к машине. Так не привычно было осознавать, что теперь он полностью зависит от меня. Ведя его по коридору больницы, я буквально физически чувствовал его неуверенность, осторожность, с которой он ступает, как сжимает мою руку, услышав громкий звук поблизости…
Он молчал, сидел прямо, весь такой худой, посреди широкого сиденья моей машины… Я хотел посадить его назад, но брат настоял быть на переднем сиденье. По дороге я время от времени поглядывал на него, стараясь понять, почему Билл вытянулся, как струна. В результате я не выдержал, притормозил где-то на обочине и повернулся к нему.
- Что такое?
- Ты о чем?
- Да брось, ты сидишь как на иголках. Что-то не так?
- Нет, все хорошо.
- Билл!
- Правда, все хорошо… Я просто немного нервничаю…
- Почему?
- Ну, понимаешь… Я теперь боюсь ездить в машине…
- Черт! Прости!
Черт! Вот дурак! Идиот! Как я не догадался? Как он вообще сел в машину после такого? Некоторые после автокатастроф страдают фобиями, не могут сесть в любой вид транспорта, а Билл переборол себя, не сказав мне и слова против. Я об этом даже не подумал… Да, мне предстоит стать гораздо внимательнее теперь, когда я забочусь о брате… Я потянулся и приобнял его, а Билл как-то отстраненно сказал:
- Да ничего, ты не обязан об этом думать.
- Что? Не смей так говорить! Я…
Мне даже не хватило слов от возмущения. И как он может такое говорить? Хотя, чему я удивляюсь? Это же Билл, он всегда все делал сам, не позволял мне о себе заботиться… Ну как же его убедить позволить мне?
- Давай поедем домой, Том.
Он так произнес эту фразу (особенно слово «домой» звучало очень уютно), что мне не захотелось продолжать разговор. Действительно, а что еще тут говорить? Лучше поедем домой и обсудим все в нормальной обстановке. Дома я приготовил нам завтрак и тут же встал перед проблемой – Билл не умел есть сам. Это меня очень смутило, но пришлось пересилить себя и самому накормить его. Дело не в том, что для меня это было проблемой, просто я почувствовал некоторое смущение.
Как же все это ново для меня – все эти ощущения, когда мы оба ужасно стесняемся непонятно чего. Я накалываю на вилку кусочек яичницы с беконом, моего коронного блюда, подношу к его губам, а он послушно открывает их, так же послушно пережевывает еду. Я невольно залюбовался тем, как он красиво ест. Он всегда был аккуратнее, что очень меня раздражало, а сейчас это радует. Ведь мне так приятно смотреть на него, что сам процесс нисколько не тяготит. Неужели мы так и будем жить? Сколько еще вещей он не сможет сделать самостоятельно? Я правда не испытываю ни капли раздражения по поводу того, что вынужден стать нянькой для двадцатилетнего парня… Но вот Билли явно этому не рад. Он стесняется своей беспомощности, я вижу.
После приема пищи Билл говорил мне о том, что ему сказали врачи по поводу лечения, а я поделился новостями о том, что происходило, пока его не было. Ведь многое изменилось. Я потратил много нервов, давая интервью и объясняясь с журналистами. Биллу тоже пришлось дать интервью по телефону из больницы. Но кое-как за прошедшие пару месяцев, которые он провел в больнице, все успокоилось.
Группу пока не окончательно распустили, но мы взяли долгосрочный отпуск. Я теперь был намерен проводить время исключительно с братом, а остальные парни решили заняться тем, на что так не хватало времени в последние годы. Густав теперь учится в ускоренном темпе в каком-то университете, а Георг пока просто оттягивается в клубах и наслаждается жизнью холостяка. Черт, как я им завидую! И не потому что им не надо о ком-то заботиться, а потому что мне хотелось такого же счастья для нас с Билли. Нет! Нельзя так думать, будто мы несчастны! Только не сейчас, когда я должен его вытащить из этого состояния.
Я предложил Биллу ходить на индивидуальные занятия, где его будут учить читать книги для слепых и некоторым примитивным вещам, которые полезно уметь. И брат с радостью согласился. Только от этой его готовности на душе осталась горечь – он просто боится мне навязываться, наверняка думает, что мне не хочется тратить время на уход за ним. Но со временем, надеюсь, он поймет, что я очень хочу ему помочь. Так или иначе, я позвонил и подтвердил график занятий. Теперь мы встали перед другим вопросом – что делать? Билл не захотел пока гулять, да и как мы нормально погуляем? Если нас узнают, то замучают насмерть – в этом я уверен.
Билл попросил меня просто посидеть с ним немного. И мы так и сидели на его кровати, слушая дыхание друг друга. Я рассматривал его, все поражаясь, как же он красив. Да, как это ни удивительно, но мой брат не потерял своего шарма и таинственности во взгляде даже теперь. Честно говоря, больше всего я боялся, что его взгляд станет пустым, так как он ничего не видит. Но в его серых, словно покрытых корочкой льда, глазах искрилась мысль. Я подумал, что Биллу даже больше так идет – со светлыми глазами. Теперь он совсем похож на ангела.

***
Часов в пять вечера Билл попросил меня почитать ему что-нибудь. Дома у нас не было книг, так что пришлось отправиться в магазин. Брат выглядел очень неуверенно, когда мы вышли из машины. Еще бы! Столько звуков, запахов, ощущений, которым раньше он не предавал значения… А теперь, когда он лишился картинки окружающего мира, того, что стало нормой жизни… Все это скорректировало его мироощущение и принудило воспринимать информацию иначе. Да о чем я тут рассуждаю?! Я, наверное, никогда не смогу себе представить каково это – не видеть…
Билл вцепился в мою руку, я, естественно, не сопротивлялся, хоть и чувствовал себя непривычно… Мы вошли в огромное помещение, уставленное стеллажами. Похоже, на полках можно было найти все: от так любимых слабым полом слезливых романов до огромных фолиантов, посвященных рассуждениям на философские темы. Сколько же здесь книг? Я провел брата в секцию популярной современной литературы, где мы и провели последующие двадцать минут: я читал название, краткое содержание на обороте, а Билл говорил, что взять.
В очереди у кассы нас все же узнали, хотя мы оделись как можно менее вызывающе, нацепили темные очки…
- О, Билл, можно у вас взять автограф?- взвизгнула молоденькая девочка, хватая брата за руку.
Я растерялся, не зная, как поступить. Билл опустил голову, сделал глубокий вдох и произнес:
- А у Вас есть, на чем расписаться?
- Да, конечно-конечно! Сейчас...
Пока девочка рылась в сумке, брат спокойно ждал. Никогда не видел на его лице такой маски безразличия. Я же, наоборот, просто кипел от негодования – разве можно о таком просить? Или она еще не знает? Или и того хуже – решила проверить?! Девушка достала блокнот, ручку и протянула Биллу.
- Вот, здесь, пожалуйста, распишитесь.
Я открывал и закрывал рот, хватая воздух, не зная, что сказать. Секунда, которая была наполнена молчанием, показалась мне слишком длинной.
- Том, ты не откроешь его для меня на пустой странице? Как Вас зовут?- невозмутимо спросил мой близнец.
Я выхватил у девушки блокнот, открыл посередине и вложил в протянутую руку Билла вместе с ручкой. Та немного ошарашено посмотрела на нас, но все же представилась. Билл сосредоточенно что-то царапал на бумаге, девушка не понимающе на него смотрела. Я перевел взгляд на лицо близнеца – он смотрел прямо перед собой, в темноту, которой для него теперь стал весь мир... Фанатка шокировано перевела взгляд на меня, будто думала, что я ей объясню что-то. Ха, размечталась, дура! Как вообще наглости хватило? Никто не должен делать моему брату больно, даже непреднамеренно! Я мельком взглянул в блокнот. На белом листке удивительно ровно было написано: «Для Рене от Билла Каулица!». Всю дорогу домой мы провели в молчании. Дома я сварил кофе, и мы с Биллом сели на диван. Я открыл первую из купленных нами книг и принялся за чтение вслух. Сначала было сложно, так как я, признаться, не особо много читаю, но сюжет меня очень увлек и скоро процесс стал доставлять сплошное удовольствие. Прочитав несколько глав, я посмотрел на брата: Билл смотрел на меня, точнее в мою сторону, и лицо его выражало крайнюю степень внимания.
- Я немного устал. Давай продолжим завтра?
- Хорошо, тем более, что уже пора спать…
Вдруг он умолк, слегка покраснев.
- Что?
- Ну… Я вынужден тебя попросить помочь мне принять душ…
- Без проблем, пойдем.
Я взял Билла за руку и увлек за собой в сторону ванной. Честно говоря, об этом я уже успел подумать днем, так что просьба меня нисколько не смутила. Я уже понял, что просто обязан преодолевать свое волнение и смущение, так как брат от меня зависит. Поэтому я уверенным, не терпящим возражений голосом выдал ему указание раздеваться, а сам отвернулся и включил воду. Добившись нужной температуры, я поставил на полочку пузырек с шампунем, гель для душа и положил мочалку. Повернувшись же, впал в шок. Билл стоял, полностью обнаженный, смотрел в пол, видимо, ожидая меня. Я сглотнул, стараясь не пялиться на красивое тело, взял брата за руку и подвел к душевой кабине.
- Вот, заходи. Вот тут шампунь, а это гель для душа, они разной формы, ты не перепутаешь. Позовешь меня, когда закончишь. Справишься сам?
- Хорошо,- послушно произнес Билл.
Я не удержался и окинул его взглядом, но потом, мысленно отругав себя за это, вышел из ванной. Пока брат принимал душ, я курил на кухне. И что это я так на него пялился? Это же то же самое, что я вижу в зеркале! Но тут раздался противный голосок, который, к сожалению, принадлежал отнюдь не моей совести.
- Ну не ври! У тебя не такая упругая задница… И кожа у него нежнее. Интересно, а у вас одинакового размера…
- Заткнись! Это. Мой. Брат. Ясно?
- Ага… То-то у некоторых кровь к щекам прилила. Скажи спасибо, что Билл не увидит, как ты краснеешь!
- Я просто смутился самой ситуации! Не каждый день помогаешь брату принимать душ…
- … и при этом ловишь себя на мысли, что попка-то у него рабочая…
- Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ!!! НЕ СЛЫШУ!!!
Диалог с самим собой мог бы продолжаться еще очень долго, но тут раздался спасительный окрик брата. Я направился в ванную, но тут же пожалел об этом. Увидев тело Билла, покрытое капельками воды, я опять отчаянно покраснел. Что же за день такой? Найдя в себе силы и отогнав нехорошие мысли, я помог брату выйти, обернул его большим полотенцем и повел в спальню.
- Спасибо, Том,- смущенно произнес Билл, пока я укрывал его одеялом.
- Не вопрос. Все для Вас за ваши деньги,- попытался пошутить я, стараясь не вспоминать образ голого близнеца.
- Я серьезно. Это много для меня значит. Ты ведь совсем не обязан со мной носиться.
- Что ты такое говоришь? Я совсем не против заботиться о тебе. Ты мне не мешаешь, понятно?- возмутился я, взяв его за руку.
- Понятно.
Я уже хотел было встать с кровати, но тут брат неуверенно протянул ко мне руки, как бы прося его обнять. Я удивленно прижал Билла к себе.
- Что-то случилось?
- Нет, просто я…я скучал по тебе.
- Ты провел в больнице всего пару месяцев…
- Нет. Я скучал еще до того… Когда мы жили порознь.
Я смутился, невольно вспоминая, как Билл сам предложил мне начать жить отдельно, чтобы каждый мог вести личную жизнь и не зависеть от другого. Я и тогда понимал, что он просто не хочет мне мешать, но почему-то именно теперь это вызывает стыд. Вроде бы, что плохого в том, что дети выросли и стали самостоятельными? Но время шло, а в душе оставалось чувство незаконченности, будто часть моей жизни стала пустой, ведь это Билл всегда дополнял меня… И вот сейчас мне наконец-то хорошо и уютно, а квартира перестала казаться слишком большой и пустой. Я благодарен брату хотя бы за это. Чмокнув его в щеку, я удалился в соседнюю спальню.

+++
Ночь была беспокойной – Билл постоянно стонал во сне в соседней комнате. А я не мог уснуть, слыша его бормотание. Будто Билл звал кого-то, просил помощи… Не выдержав, я зашел в его комнату. Брат не двигался, но постоянно что-то шептал. Я подошел поближе: лицо Билла покрылось испариной, волосы беспорядочно разметались по подушке, руки вцепились в одеяло, которое сползло вниз, открывая безупречную кожу торса. Я невольно залюбовался этим зрелищем. Вдруг он резко открыл глаза и приподнялся на локтях со стоном.
- …не могу больше…
- Билл, все в порядке?- я все-таки осмелился подойти к брату и сесть на кровать.
- Том?- брат развернулся на звук моего голоса, лицо приобрело вопросительное выражение.
- Да, это я. Тебе что-то снилось?
- Не знаю… Это странно, да? Я не вижу, значит, наверное, и сны мне не положены,- горько усмехнулся брат.
- Почему это? Очень даже положены, и очень хорошие сны.
Я улыбнулся и погладил брата по щеке. Чем дольше он здесь находится, тем больше становится странное нежное чувство, которое Билл поселил в моей душе. Оно растет, меняется, но при этом неизменно сохраняется сама его сущность. Я и сам удивляюсь, как забота о человеке может приносить такое странное счастье. Это не то, что я привык чувствовать. Так или иначе, я должен помочь ему восстановиться, «почувствовать себя полноценным членом общества», как сказал бы его лечащий врач.
- С тобой посидеть?
- Да нет, все нормально, я просто немного перенервничал за день, вот и приснилось,- как бы оправдываясь, произнес мой близнец.
- Тогда спокойной ночи.
Я еще долго лежал в своей комнате, думая о брате, о его будущем… О нашем будущем…

+++
Следующие несколько недель прошли необычно для меня. Мы с братом будто заново узнали друг друга. Теперь, когда осталось только разговаривать, стало ясно, что я многого не знаю о Билле. Раньше многие его качества были незаметны для меня благодаря яркому образу, нашей постоянной занятости, присутствия множества отвлекающих факторов… Теперь я увидел много интересного, открыл для себя нового Билла: скромного, часто не уверенного в себе, вдумчивого, интересного собеседника… Думаю, Билл тоже раньше многого обо мне не знал. Мы могли полдня теперь тратить на разговоры, так как темы не иссякали.
Билл был все так же стеснителен в бытовых вопросах. Он старался справляться с большинством вещей самостоятельно, но все же ощутимо зависел от меня. И я был рад этой зависимости.
Мы друг друга учим. Я его – надежде, упорству, он меня – заботе и ответственности. Раньше я и представить не мог, что могу быть таким…взрослым. А теперь, когда появилась серьезная причина быть внимательнее и серьезнее, я начал смотреть на все иначе. Теперь нужно думать в первую очередь о Билле. Конечно, перемены приходят постепенно, все еще бывают недоразумения… Например, недавно я забыл приготовить завтрак, так как сам не ел, опаздывая в банк. Брат, естественно, не заикнулся о моем позорном промахе, но стыд сделал свое дело – теперь я на три раза проверяю, не забыл ли чего. Лучше опоздать, чем потом испытывать жгучий стыд и краснеть. Билл говорит, что люди не меняются в один миг, что, бывает, на это уходят годы, но мне хочется верить, что я справлюсь быстрее. Пока ситуация не слишком обнадеживающая – я постоянно обнаруживаю, что чего-нибудь не учел… Хотя, как говорится, все приходит с опытом.
Я несколько раз в неделю вожу брата на занятия, где его учат довольно интересным вещам. Наша квартира постепенно изменилась: мы передвинули мебель, у каждой вещи теперь было свое законное место, которое нельзя менять, везде царит особенный порядок. Если раньше Билл перемещался по квартире весьма неуверенно, держась за стены, то сейчас он делает это очень изящно. Я часто ловлю себя на том, что любуюсь братом: как он медленно идет, пальцами одной руки слегка скользя по стене, ориентируясь таким образом, как прислушивается к звукам, которые теперь, вероятно, различает лучше меня, как шевелит на ходу губами, считая шаги от одного предмета до другого, как осторожно наливает себе сок в стакан, все же проливая на стол несколько капель яркой жидкости… Все его действия завораживают. И этим странным явлением я тоже доволен.
Единственный, кто недоволен – это Дэн. Он заявил, что не хочет терпеть и ждать, пока я «наиграюсь в дочки матери с братом». Меня это, конечно, задело, и мы поссорились. Но прошло уже несколько дней и надо позвонить – помириться. Я набрал номер и стал дожидаться ответа. Автоответчик. Значит, придется ехать к нему домой. Я зашел в комнату брата. Билл сидел и с напряженным лицом водил пальцами по листку бумаги, испещренному проколами – книги для слепых. Он пока только учится, но уже довольно сносно читает. Его педагог часто выдает ему домой эти забавные дырявые листы, а также печатный текст, дублирующий то, что написано в первом, чтобы я мог проверить брата.
- Билл, мне нужно отлучиться не пару часов. Справишься?
- Да… Только достань мне, пожалуйста, яблоко, пока не ушел.
Я улыбнулся – с холодильником Билл пока так и не разобрался. Я и сам часто не могу подолгу найти нужное в этом чуде технике, которое напичкано всякими модными штучками.
- Хорошо, положу на столе. Ну, пока?
- Пока.
Я вышел из комнаты, достал брату яблоко, помыл его и отправился к своему парню. По дороге так и не придумал, что сказать. Может, Дэн решит за меня эту проблему? Я и сам понимаю, что почти не вижусь с ним, но не могу же я бросить брата? Билл только начал осваиваться, а улучшений с его зрением пока нет… Мне просто совесть не позволит забыть о нем.
Когда мы только познакомились с Дэном, я влюбился, как мальчишка. Но постепенно страсть ушла, о ней осталось лишь тусклое воспоминание – смутный образ, хранимый моей памятью. Зато появилось то, что называют устойчивыми отношениями. Я к тому времени пресытился гулянками, «одноразовыми» любовниками и любовницами. Это и неудивительно, ведь в силу профессии у меня это было раньше и больше, чем у обычных парней. Я даже начал подумывать о том, чтобы предложить Дэну жить вместе, но постепенно наши отношения охлаждались все больше, а после автокатастрофы эти мысли и вовсе отошли на задний план. Я так думаю, что все успеется – я молод и богат, жизнь только началась…и мне сейчас, если честно, совсем не этого. Только бы объяснить все это Дэну.
Я добрался до квартиры любовника довольно быстро. В дверях столкнулся со странной особой, которая смерила меня пронзительным взглядом. Что-то в ней очень раздражало. Я, конечно, привык, что обычно девушки ее возраста кидаются на меня с просьбами дать автограф и так далее, но дело даже не в том, что в данном случае меня просто проигнорировали. Она чем-то была похожа на Дэна: те же светлые волосы, тот же упрямо вздернутый носик… И это внешнее сходство еще больше мне не понравилось. Что она вообще делала у него? Я закрыл за собой в дверь и окликнул Дэна.
- Привет,- недовольно поздоровался он, выглядывая из кухни.
- Я не вовремя?
- Раз уж пришел – заходи.
Я зашел в кухню, тут же почувствовал терпкий запах готовящегося кофе. Я никогда в этом Дэна не понимал – он тратит просто бешеные деньги, чтобы приобрести «качественный напиток».
- Встретился на входе с моей сестрой, полагаю?
- Да. И я ей не понравился.
- Не удивительно. Она уговаривает меня бросить тебя, и знаешь, Том, трудно отказать ей в правоте. Ты про мое существование вспоминаешь только тогда, когда наши отношения на грани разрыва,- накинулся на меня Дэн.
Я ненавижу эти сцены с выяснением отношений и заламыванием рук. В исполнении Дэна они выглядят слишком ненатурально. К чему эта напускная истеричность?
- Дэн, я понимаю твою обиду, но и ты меня пойми – я же не по барам шляюсь! У меня брат попал в аварию. И теперь нужно очень много сил – моих и его – чтобы пережить последствия. Неужели так сложно понять? К тому же, Билл совсем не против твоих визитов к нам. Это ты совсем не хочешь хоть иногда заходить к нам.
- Ты сам себя со стороны слышал? Билл это, Билл то… Когда-то я полюбил эгоиста и вольнодумца, а теперь вижу перед собой заботливую мамашу. Твой брат ослеп, но он вполне может иногда обходиться без тебя. Неужели ты не можешь…
Я просто закипел от негодования – Дэн ничего не понимает. Он – эгоист. Я тоже таким был, пока не понял, что кроме меня некому взять на себя груз обязанностей старшего. Теперь-то я совсем другой. Если Дэн не хочет ничего понимать – придется нам с ним попрощаться. Что ж, к этому все и шло – слишком пресными стали наши отношения.
- Не могу. Я стал ответственным, более взрослым, скучным, наверное, но это не так уж плохо. Я надеялся, что хоть ты меня поддержишь, а ты вместо этого кинулся меня обвинять. Прости, но для меня сейчас самое важное – мой брат. Если тебя это не устраивает…
Я замолк. Дэн смотрел на меня. Воцарилась тишина… Из стоящей на плите турки полилась кофейная пена, шипя при соприкосновении с горячей поверхностью… Я заворожено смотрел, как капли пены растворяются, превращаются в пар… Казалось, время остановилось. А ведь мы теперь выглядим также… Просто чувств было слишком много, они перелились через край, потому что за ними не уследили, не успели вовремя снять с огня и остудить Быть может, наши отношения тоже растворяются, как эта пена на плите? Молчание прервал Дэн. Он холодно отчеканил:
- Я терпел два месяца. Если ты сделал такой выбор, я не в праве тебе указывать. Можешь быть свободным.
Дэн отвернулся и принялся убирать последствия «кофейного побега», как он это называет… Я же попрощался и, не получив ответа, вышел из кухни. Вот так просто. И никаких сожалений. Ничего. Почему не осталось ничего? Просто я к нему привык. Мне с ним было удобно, но не более того. Любви уже нет, да и не было – была влюбленность, юношеская страсть. Наверное, так. Мне было совсем не жаль отношений с Дэном. Мне было жаль себя, ведь я опять остался один на один со своими проблемами. Дэн хоть поддерживал меня в трудные моменты, никогда не смеялся над моими слабостями… А теперь я опять должен быть сильным…ради Билла.

+++
- Привет!
Билл вздрогнул от звука моего голоса и тут же издал болезненный стон. Я не понял, что произошло, так как брат стоял ко мне спиной, что-то делая у кухонного стола.
- Что такое? Это я, Том.
Он развернулся и вымученно улыбнулся, поднимая перед собой левую руку: на ладони была красная полоска, которая становилась все четче и ярче. Я чертыхнулся и кинулся к брату.
- Зачем нож взял? Зачем, я тебя спрашиваю?
- Я яблоко резал,- извиняющимся тоном ответил брат.
Я взял его руку и застыл, осматривая порез. Глубокий. Из раны сочилась его алая кровь, заполняла переплетение линий судьбы на его ладони. Каждая мелкая вмятинка на коже стала видна, и все вместе они образовывали затейливый узор. Билл издал тихий стон, выводя меня из состояния ступора.
- Надо обработать,- пробормотал я.
Я достал аптечку и занялся порезом. Брат прикусил губу.
- Потерпи, мой хороший, сейчас все пройдет.
Под действием моих ласковых слов и аккуратных действий он постепенно расслабился и прикрыл глаза.
- Ну вот и все. Больше не бери нож. Я сам буду готовить, договорились?
- Хорошо.
- Спать хочешь?
- Да.
- Тогда пойдем.
Через час, когда он принял душ и переоделся, я уложил его в кровать и по привычке стал поправлять одеяло.
- А почему ты так быстро вернулся?
- Я…расстался с Дэном.
- Это из-за меня?
- Нет, что ты! Просто…мы устали и перестали понимать друг друга.
Билл горько усмехнулся.
- Я же не дурак. Ты все свободное время сидишь со мной, значит, ему надоело ждать тебя. Может, все еще наладится?
- Нет,- твердо сказал я.
- Но почему, Том? Из-за меня ты испортил отношения со своим парнем, и теперь сваливаешь всю вину на непонимание?
- Нет, Билл. Просто я не хочу быть с человеком, который меня не принимает таким, какой я есть, вместе с моей жизненной позицией. Сейчас для меня важнее всего ты, а если Дэн отказывается это понимать – флаг ему в руки. Наверное, дело все-таки во мне, но это ничего не меняет. Я не собираюсь менять что-либо. Меня устраивает все.
Билл не ответил мне, только нашарил в темноте мою руку и сжал в своей. Он все понял. Он меня понял и не стал спорить. Как иногда приятно просто быть понятым…

+++
Всю ночь я опять не мог сомкнуть глаз. Билл явно очень переживает из-за всей этой ситуации – он опять стонал во сне, что-то даже крикнул пару раз. Я пришел к нему и просидел рядом с кроватью до утра. Странно, но когда я стал поглаживать его по голове, он постепенно успокоился и затих, лишь иногда подрагивал. Как мне хотелось в тот момент просто прижать его к себе, впитать в себя все страхи, тревоги, волнения… Но я боялся нарушить и без того чуткий сон.
На утро я чувствовал себя ужасно – голова раскалывалась, а ведь еще нужно отвезти Билла на занятия. Черт, как трудно жить!
Я все же дополз до кухни и поставил чайник. Нужно принять душ и достать Биллу одежду. Заглядываю к брату – еще спит, свернувшись клубочком и закутавшись в одеяло. Какая прелесть…
Струйки воды падают на еще сухую кожу и обжигают прохладой. Смыть с себя усталость, остатки сна и все сомнения. Забыть о Дэне, о его квартире и о «кофейном побеге». Забыть. Сегодня будет лучше. Сегодня я проснулся свободным. Я должен думать о брате. Поворачиваю кран, перекрывая воду. Снимаю полотенце, обматываю вокруг бедер и выхожу. Я люблю, когда капельки воды стекают по телу, постепенно остывают, и кожа покрывается мурашками. Это дополнительная порция бодрости утром.
Захожу в комнату брата, достаю из шкафа какую-то его водолазку и джинсы. Биллу теперь, наверное, все равно, что надевать – он этого не увидит. Но мне не все равно. Итак слишком многое пришлось изменить. Я положил вещи на стул, а сам присел на кровать и склонился над спящим ангелом. Мне пришла в голову забавная мысль. Я сжал в одной руке свои дреды, а другую подставил вниз, ловя прозрачные капельки. Затем наклонил ладонь на лицом брата так, чтобы лилась вода. Капельки падали на щеку, на бровь, на кончик носа, на губы… И потом они красиво блестели и переливались в лучах утреннего солнца. Билл смешно поморщился и медленно открыл глаза.
- Том, ты зачем меня водой поливаешь?
- Тебе идет. Доброе утро.
Я заулыбался, наблюдая, как брат подносит руку к лицу и стирает капельки – он выглядит таким растерянным. Потом он решил встать и, так как я еще не успел отодвинуться, Билл уткнулся лицом в мое плечо, а рукой задел голую коленку, не прикрытую полотенцем. Приятный холодок пробежал по моей спине. Его длинные волосы приятно защекотали мою кожу. Билл отдернул руку и смутился – я уже довольно неплохо читаю его настроение и эмоции по выражению лица, по тому, как неуловимо меняется изгиб пухлых розовых губ. Я улыбнулся и спросил, засмеявшись:
- Что?
- Ты почему…голый?- тихо спросил брат, опустив голову, слегка отодвигаясь от меня.
- А что такое? Я же дома, а не на улице. Где мне еще голым ходить?
Билл промолчал, покраснев. Какие же это мысли мучают его? Я откровенно веселился, наблюдая за его реакцией, но все же одернул себя: разве можно издеваться над слепым человеком?
- Да не смущайся ты так, я же в полотенце, просто душ принимал.
- О.. Ясно. Чем будем завтракать?- вяло улыбнулся Билл, переводя тему. Прошел еще месяц, а результаты осмотров у врача были не очень обнадеживающими. Биллу все сложнее было делать вид, что все в порядке. Постепенно брат становился все более замкнутым.
В очередной раз отказавшись от ужина, Билл читал что-то без особого энтузиазма на лице. Я решил, что пора уже поговорить.
- Неужели такая скучная книга?
- Ну… Я не люблю читать романы.
- А кто-то меня убеждал, что классику нужно знать…
- Я тогда думал иначе…чем теперь,- он отложил книгу и, встав, подошел к окну.
Брат стоял, освещаемый вечерним солнцем, такой тонкий, изящный… На руках теперь нет вызывающего черного маникюра, перчаток и многочисленных браслетов и колец. На нем одна из моих широких футболок и джинсы. Я и не заметил, как брат стал надевать мои вещи. В безразмерных вещах из моего гардероба Билл выглядит еще худее, беззащитнее. Волосы у корней теперь были явственно светлыми, но почему-то ему шло. Кажется, Биллу пойдет все, даже если на него надеть мешковину…
- Билл, что с тобой происходит? Давай ты только не будешь говорить, что все замечательно. Я же вижу…
- Все не так, Том. Прости, я наверное, неблагодарная сволочь, но мне одиноко.
- У тебя же есть я.
- Да… Но от этого еще тяжелее. Признайся сам себе – ты уже давно послал бы все к чертям, если бы не я. Ты сидишь со мной, постоянно лишаешь себя удовольствий только из-за того, что дома сидит брат-инвалид, которого нужно покормить и уложить спать... Я чувствую себя виноватым. Это ужасно…
Билл говорил тихо и голос его дрожал.
- Как ты можешь такое говорить?! Я хочу быть с тобой! Я хочу заботиться о тебе. И не произноси слово «инвалид»! И никакой вины быть не должно! Мне совсем не трудно это делать, и кроме того…Билл, ты плачешь?
Я удивленно посмотрел на брата. Он выглядел сейчас так красиво…и так несчастно. Его глаза покраснели: скованное льдом озеро окружили всполохи огня. Вот бархатистую кожу лица пересекает одинокая слеза, оставляя влажный след…и еще одна… Я подошел к брату и обнял его.
- Билл, ну что ты? Я ведь и вправду ничуть не жалею о своем выборе. Зачем ты так? Я тебя люблю…
Я говорил ему всякие глупости и гладил по волосам, почти неосознанно прижимая к себе подрагивающее от рыданий тело.
- Я просто не хочу чтобы ты меня…ненавидел…Я чувствую себя беспомощным, Том! Это ужасно!!!
Каждая новая реплика была все громче… И я позволил ему кричать, не стал ничего говорить, просто крепче обнимал. Билл еще долго бился в моих руках и плакал – все, о чем он молчал с самого первого дня, вырвалось. Надо давать выход эмоциям. Я просто дождался, пока он не обессилел. Тело Билла обмякло, взгляд стал пустым, словно ничего не видящим. Хотя он ведь итак ничего не видит.
- Все будет хорошо, Билл. Пойдем, я тебя уложу.
Я повел брата в спальню. По дороге он почти перестал всхлипывать и теперь молчал, видно, о чем-то задумавшись… Но когда я уложил его на кровать и собрался встать, он вцепился в мою футболку и простонал:
- Том, пожалуйста…
Я все понял. Конечно, я останусь. Я и так почти все ночи провожу у твоей кровати, так что мне не привыкать… Я снял с себя футболку, джинсы и прилег рядом с братом, а тот благодарно улыбнулся, закрыл глаза и прижался ко мне.
Билл заснул довольно быстро, а я не мог. Мне было страшно. Впервые в жизни я вдруг так четко осознаю, что кто-то зависит от меня. Нет, раньше я в полной мере не понимал этого слова. А теперь я чувствую себя так, словно держу в ладонях крохотного котенка. Пушистый теплый комочек мяукает, трясется, прижимается ко мне, прося ласки и защиты. Он признал во мне хозяина, и теперь я должен его защищать, оберегать. Но это так трудно! Ведь этот котенок просит защитить его не от уличных хулиганов, а от безнадежной тоски, от жестокости мира, от страшного одиночества!

Часть 4

Врач в очередной раз осмотрел Билла и сказал, что, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Я обрадовался, оглянулся на брата: на лице у него читалась робкая надежда.
По пути домой я чувствовал кожей его радость, и впервые за долгое время точно знал, что сегодня у нас все будет хорошо. Простая умиротворенность, уютный покой рядом с родным человеком. Мне было хорошо.
Следующая неделя прошла просто замечательно: у брата было хорошее настроение, он почти перестал стонать во сне, уже не так смущался меня о чем-то попросить, привыкая к мысли о том, что мне действительно несложно будет ему помочь. И каждый день казался мне чудом. А разве это не чудо – когда тебя кто-то так хорошо понимает, тепло относится? Просто мечта!
Как-то постепенно мы с братом стали все честнее говорить друг другу. Раньше я не знал, что значит быть полностью откровенным с кем-то. Оказывается, не знал. До недавнего времени мне было неизвестно, что такое настоящая искренность. Билл порой ведет себя как ребенок и был прекрасен в своей наивности и детской непосредственности. Мне с ним комфортно, тепло, как ни с кем другим.
Мой брат – особенный. Порой от этих рассуждений даже становится смешно: ну что я, ей Богу, влюбился в него что ли? При мысли о любви у меня екает внутри: а даже если и да? Может, оно и плохо, неправильно, но никто другой не может заставить меня испытывать подобные чувства, никто не сможет никогда так близко подобраться к моему сердцу… Да я и не хочу этого! Я просто хочу своего брата! Да, наконец-то я себе в этом признался. Я хочу его, хочу любить и быть любимым, заботиться о нем пусть даже до конца своих дней и делить с ним все тепло и ласку, что только есть во мне. Билл поселил во мне сначала жалость, сочувствие, сам не желая того. А затем, смешавшись с моей братской любовью, эти чувства дали росток новому, прекрасному, доселе неизведанному, но такому желанному. Оно росло, преображалось, то мучая меня, то даря невиданное счастье. Постепенно я привык к тому, что мое сердце и мысли заполнены чем-то прекрасным, постоянным, но не надоедающим… И вот теперь я стою на пороге самого замечательного открытия в своей жизни! Я просто влюблен в своего брата! Это ведь нормально, что я просто сошел с ума? Ведь все влюбленные сумасшедшие глупцы, но чем безнадежнее их сумасшествие, тем сильнее их чувство! И это просто прекрасно!

+++
Влюбленность опьяняет. Она накатывает волной, поглощает все на своем пути, оставляя лишь бесконечное море нежности и желание дарить любимому счастье. Вот и я теперь веду себя, как последний идиот! Не могу думать ни о ком, кроме Билла. Постоянно хочется быть рядом… И, признаться честно, мне радостно от того, что пока он в чем-то от меня зависит. Это дает мне полное право делать то, что я так хочу делать: держать его за руку, когда мы идем по улице, прижимать его к себе, когда ему снится что-то плохое, готовить завтрак, который мы непременно съедим вместе, читать ему вслух отрывки из книги, которые мне особенно понравились, обсуждать с ним планы на вечер, а потом воплощать их в жизнь, помогать ему с одеждой, отвозить его на занятия, звонить ему чаще, чем это необходимо, если я отлучился… И еще много маленьких глупостей, которые просто приятно делать именно для него. С такими вот мыслями я шел в очередное утро в комнату Билла, чтобы его разбудить.
- Билли, просыпайся, завтрак уже готов,- нежно сказал я, слегка потрепав его плечо.
- Ммм…
Мой котенок явно не хотел вставать, так как он ничего вразумительного не ответил, лишь перевернулся на другой бок.
- Билли, ну вставай же!
Билл нехотя открыл глаза и протер их ручками – ну просто котенок: волосы, в легком беспорядке разметавшиеся по подушке, сонное личико, пухлые розовые губки. И вполне понятно, что мне тоже захотелось немедленно прижать это чудо к себе и поцеловать его нежно-нежно, ласково-ласково. Наклониться к лицу брата и коснуться его рта было так просто, а ласкать эти податливые губы своими – так естественно, что когда я почувствовал две ладони, упирающиеся мне в грудь, то что-то внутри оборвалось… Я отскочил от Билла, заметил на его лице испуганное выражение и, пролепетав какую-то несуразицу, вылетел из комнаты.
К завтраку я успокоился и решил во что бы то ни стало держать себя в руках. Так или иначе, я сорвал этот поцелуй, Билл оттолкнул, но скорее просто по причине того, что «это – то, что нельзя». И все равно мне хочется, бесконечно хочется его любить! Господи, да что же это? Видимо, любовный вирус совсем не теряет своего действия с возрастом, и каким бы взрослым я себе ни казался, в результате чувствую себя маленьким мальчиком. Билл зашел на кухню, устроился за столом со своим обыкновенным изяществом и улыбнулся мне, сидящему напротив.
-Доброе утро, брат.
- Доброе! На завтрак у нас тосты с клубничным джемом.
Я немного смутился, но все же подвинул ближе к Биллу тарелку и кружку с чаем. Он поблагодарил меня и принялся есть. Как бы мне того не хотелось, в воздухе чувствовалось напряжение.
- Знаешь, Том… Я, конечно, очень благодарен тебе за твою заботу, но тебе совсем не обязательно так со мной носиться. Я хочу сказать, порой мне кажется, что ты живешь не своей жизнью, а вместе со мной проживаешь мою. Я не хочу тебя обидеть, но надо ли оно тебе? Когда ты в последний раз пытался наладить свою личную жизнь? Когда ты вставал попозже, не заботясь о завтраке для меня?
Я ни разу не перебил его. С самого начала стало больно, и каждое слово впечатывалось новым ранением в сердце. Я закусил губу, заставил себя сосчитать до десяти, а потом, успокоив дыхание, ответил:
- Я все понял.
И вышел из кухни.

+++

Впервые позволил себе оставить Билла надолго. Просто не мог, физически не мог находиться рядом с ним после того, что произошло. Хотелось напиться. Ужасно хотелось. И я это сделал. Давно мой организм не получал таких доз алкоголя. Это для того, чтобы не думать. Вспоминаются слова Джорджа Бернарда Шоу: «Алкоголь – это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь». О, как мне это было нужно! Тишина и покой в голове. И никаких мыслей. Потому что иначе я начну думать. Нельзя! Лучше вспомню слова всех любимых песен…
Домой все же пришлось вернуться. Потому что совесть каким-то мне неизвестным способом избежала той самой анестезии, которую я старательно продлял каждые полчаса новой порцией любимого коньяка. Так или иначе, я понял, что не смогу спокойно напиваться, зная, что Билл там один.
Когда я открыл-таки дверь и ввалился в прихожую, то ужаснулся: брат спал, облокотившись на стенку у двери. Ждал меня? О, черт! Все – одного вопроса хватило, чтобы прорвать тщательно выстраиваемую на протяжении тринадцати часов блокаду. Поток мыслей нахлынул неожиданно и буквально ударил в голову.
Почему он ждал? Потому что я сделал его зависимым от меня? Потому что он почувствовал вину? Потому что он понимает? А разве он может понять? Он сказал все это утром для того, чтобы сделать мне больно? Или чтобы потом не было больнее? Да, может, ему действительно просто-напросто надоела моя забота? Или я ему противен со своими поцелуями и ласками? Ему противно самое светлое чувство, которое родилось во мне благодаря ему? Так почему же он ждал?
Поняв, что вот уже две минуты тупо стою в проеме открытой двери, я шагнул в квартиру, закрыл дверь, подошел к брату. Осторожно обхватил худое тело, поднял и, покачиваясь, осторожно понес в комнату. Когда голова Билла коснулась подушки, он приоткрыл глаза.
- Том? Где ты так долго был?- его голос был еще сонным.
Мне ужасно хотелось промолчать. Но нельзя так. Надо признать, что все это время я втайне надеялся, что когда-нибудь смогу признаться Биллу в своих чувствах, и даже надеялся на взаимность. Но даже будучи отвергнутым, я не должен забывать главного: брат нуждается во мне. В уходе. И никакие посторонние эмоции не должны играть роли. Я смогу и без любви. Смогу просто быть братом. И все станет по-прежнему. Потому что если я пойду дальше, пытаясь что-то изменить, могу потерять Билла окончательно. Могу все разрушить. Лучше ему не знать.
- Прости меня, маленький, этого не повторится. Спи.
Я поправил привычно одеяло и уже собирался, было, уходить, но две теплые руки обвились вокруг моей талии и такой нежный голос сказал:
- Останься. Мы поговорим завтра. А сейчас просто останься.
Я не мог сопротивляться себе и ему одновременно. Как будто мое желание помножили на два, а сила воли осталась прежней. Я опустился на кровать, а руки продолжали настойчиво тянуть. Единственное, что я успел сделать – скинуть кроссовки, кепку и повязку. Не помню, как я оказался под одеялом – помню, как почувствовал, что ко мне прижимается самое любимое тело на свете, а шею обжигает горячее дыхание. Единственное, что я мог сделать – молиться о том, чтобы поскорее заснуть, иначе у меня капитально встанет. Бог услышал мои молитвы.

Часть 6

Наши дни вместе были похожи один на другой. Но при этом мне всегда казалось, что с тобой я нестерпимо счастлив. Ты умел делать все вокруг себя особенным. Нам не приходилось искать себе развлечений и занятий: просто в какой-то момент я решился посмотреть на все так, как это делаешь ты, мой любимый… С тех пор я гораздо лучше тебя понимаю. Ты постепенно привык ко мне, к тому, что я все время с тобой… И уже совсем спокойно относился к нашим нежностям. И я был рад.
Единственная проблема, которая с каждым днем меня тревожила все больше – врачи не говорили ничего об улучшении. Это было по истине мучительно. Я осознавал, что ты можешь остаться слепым навсегда, что тогда с тобой опять случится истерика. Обида на весь мир! Я же столько времени и сил потратил, чтобы спасти тебя от депрессии, чтобы заставить снова жить, а не существовать, как растение. И это все может пропасть из-за бессилия медицины? Вот уж поистине обидно! А еще я отчетливо ощущал, что те же мысли посещают и тебя. Ты в такие моменты весь наполнялся сомнением, взгляд становился грустным и отрешенным, будто завтра уже не наступит. Мой бедный мальчик! Как же я хотел забрать все сомнения, заставить тебя верить только в хорошее. Но мне не хватало духу поддержать тебя. Я боялся. Боялся того, что чувствовали мы оба – страх неизбежности. Я предпочитал внушать себе и тебе надежду. Пусть. В конечном итоге мы оба узнаем истину, а сейчас просто будем счастливы в своем маленьком мире, который я для нас построил.
А ты очень неуверенно, но все же открывался мне. Осторожно, будто цветок, распускающийся лишь по ночам, ты точно так же приходил ко мне по вечерам, прося обнять тебя или поцеловать. Ты, верно, не мог поверить, что мне и вправду никто больше не нужен, что я ХОЧУ тебя целовать. А насколько я тебя хочу… Этого я показать не мог. Я боялся, что ты все-таки испугаешься. Нет, этого нельзя.

+++
Время тянется, как надоевшая, уже потерявшая вкус жвачка… Мне надоедает ждать неизвестно чего, я постепенно становлюсь раздражительным… Понимаю, что Билл тут ни при чем, но все равно еле сдерживаю себя, чтобы на нем не сорваться. Сегодня он случайно разлил молоко на полу, а когда я начал вытирать, он начал неуклюже извиняться, в результате каким-то образом еще и разбил кофеварку. Нет! Ну, как так можно, а?
-Билл! Уйди, а? Ты только мешаешь!- заорал я.
Уже в следующую секунду пришла мысль, что совсем не стоило этого делать, что я сам виноват – сделал перестановку, а брату ничего не сказал. Он же привык, что все вещи стоят на своих местах.
- Прости,- еле слышно произнес Би и быстрым шагом вышел.
- Твою мать,- прошипел я, злясь на себя за несдержанность.
Закончив с уборкой, я поплелся в комнату брата, чтобы извиниться. Билл лежал на кровати, свернувшись клубочком, обняв себя руками, и тихо всхлипывал. Я тут же проклял себя сотню раз за то, что вообще осмелился сказать что-то, что заставило это прекрасное существо страдать. Би не слышал, как я вошел и продолжал плакать. Я хотел уже заговорить, но тут Билл рывком сел на кровати, будто приняв какое-то решение. Затем он встал и медленно побрел к окну, считая шаги вслух.
- Раз, два…пять…семь. Все. Том, прости меня. Прости…
Я подумал, было, что брат заметил мое присутствие, но тут же понял, что он разговаривает сам с собой:
- Я причиняю одни неудобства. Катастрофа ходячая. Но если бы ты знал, как мне тяжело… Тяжело. Господи, ну почему так сложно? Я, правда, люблю тебя, но я запутался.
Последние слова он прошептал еле слышно, видимо, боясь быть услышанным. Какое-то время брат молчал, затем вытянул ладони вперед и прижал их к стеклу. Он так всегда делал, когда погружался в свои мысли – этот жест заменял ему старую привычку из прошлой жизни смотреть задумчиво в окно. Я посчитал, что знаю достаточно. И хватит уже подслушивать! Это же некрасиво и жестоко: лезть в чужие мысли, даже если это мой любимый человек. Я, осторожно ступая, вернулся к приоткрытой двери и громко постучал.
- Билл, можно?
Брат принялся лихорадочно вытирать слезы, через пять секунд он тихо ответил.
- Заходи.
Я тут же подлетел к нему, обнял сзади, обхватив руками, талию и прижал к себе.
-Прости меня, котенок, прости! Я не хотел на тебя кричать! Ты не виноват! Это я переставил кофеварку, а тебе не сказал. Не обижайся, я просто немного устал в последнее время, и нервы расшатаны…- шептал я ему на ушко, стараясь загладить свою вину.
-Все в порядке, Том,- тихо ответил Билл.
Но я все еще чувствовал, как подрагивают его плечи, как часто и прерывисто он дышит.
-Ну, все-все. Успокойся. Все хорошо. Хочешь, посмотрим телевизор?
- Хочу,- Би всхлипнул в последний раз и расслабился в моих руках, позволяя отвести в гостиную к телевизору.
Вечер прошел тихо и спокойно, по-домашнему так… Я сидел на диване, а Билл устроил голову у меня на коленях и почти сразу уснул. Я гладил его волосы, смотрел какую-то мелодраму и думал, что не все так плохо: в конце концов, это была наша первая бытовая ссора. Мы становимся похожими на влюбленную пару. И меня это ничуть не расстраивает. Я готовил завтрак, придумывая, как бы загладить свою вину. Знаю, Билл даже не заикнется о вчерашнем, но на душе остался неприятный осадок, какая-то недосказанность…
-Доброе утро,- сонный голос брата прервал мои мысли, заставив улыбнуться.
-Привет! Как спалось?
-Не помню уже. Что на завтрак?
-Фруктовый салат и йогурт,- ответил я, оборачиваясь и отмечая, что Билл выглядит очень сонным.
-Я приду минут через десять, ладно? Хочу принять душ.
Брат вышел из кухни. Что-то в его голосе насторожило меня. Как будто он оправдывался за что-то… Через десять минут он не вернулся, и я решил сходить за ним. Честно говоря, я просто очень хотел есть, но уже привык, что мы завтракаем вместе. В комнате Билла никого не было. Я присел на кровать. Из ванной доносился шум льющейся воды. Вдруг раздался тихий стон. Сначала я решил, что ослышался, но тут же услышал еще один и еще, и еще... Я испуганно подлетел к двери и постучал.
-Би, у тебя все нормально?
Стоны прекратились, послышался дрожащий голос брата:
-Да, все хорошо. Я сейчас.
Честно признаться, я тут же представил себе, что он там вены режет или и того хуже… Все эти картины в голове заставили меня тут же дернуть ручку двери и заглянуть, чтобы убедиться, что с моим котенком все хорошо. И то, что я увидел, меня смутило: Билл (абсолютно обнаженный, кстати сказать) мастурбировал, присев на край ванной, лицо как-то страдальчески кривилось при каждом движении его руки, закусил губу… Я застыл и залюбовался на эту картину и пришел в себя лишь поняв, что брат остановился, убрал руку, испуганно посмотрев в сторону двери.
- Том?.. Я…
Я почувствовал, что сам порядочно возбудился и решил, что хватит уже смущать брата – мне в голову пришла идея получше. Я подошел к брату, присел рядом с ним на колени и положил руки на его колени.
-Я тебе помогу. Будет неприятно – скажи, я остановлюсь,- я сказал это, пожалуй, даже слишком жестко, но голос итак почти не слушался от волнения и возбуждения.
Я развел ноги брата пошире, не слушая его робкие попытки остановить меня и оправдания. Скинул его руки, которые лежали на коленях, взял возбужденный член и начал медленными, но уверенными движениями ласкать, не спуская глаз с Билла, стараясь правильно истолковать реакцию. Его глаза расширились, дыхание стало быстрее, руки вцепились в края ванной. Не останавливает – уже хорошо. Одной рукой я продолжал дрочить ему, а второй начал поглаживать внутреннюю поверхность бедра. Брат упорно молчал, но я почувствовал его дрожь, как подрагивают мышцы под моей рукой, как пульсирует каждая клеточка кожи. Я улыбнулся, опустил голову и начал целовать его бедра, заменяя руку языком. Билл тихо застонал. В какой-то момент мне даже стало его жалко – он уже несколько месяцев точно один, и никто не ласкал его так откровенно. Я до этого ограничивался лишь поцелуями и поглаживаниями. Как никак, а взрослому парню нужны взрослые ласки. Сам-то я ежедневно снимал напряжение в душе, так что неудивительно, что Билл тоже захотел разрядиться. Я решил, что хватит его уже дразнить и нежничать, убрал руку тут же заглотил член по самое не балуйся, стараясь доставить брату удовольствие. Меня наградили просто нечеловеческим стоном-криком, в котором без труда можно было различить мое имя. Я положил руки на ягодицы Билла, чуть сжал, придвинул ближе к себе, чтобы удобнее было сосать. Боковым зрением я заметил, что руки брата все так же были сомкнуты на белом фаянсе и уже побелели от напряжения. Удовольствие получал не только он, но и я – ощущения от полного подчинения и доверия были просто замечательными. Я временно выпустил изо рта член, от чего Би тут же подался бедрами вперед, стоная, толкаясь в мой рот. Пришлось придержать его руками, и он, конечно, послушно застыл. Я провел языком от головки до основания, спустился к яичкам, по очереди облизал, вырывая еще несколько громких криков и бессвязных просьб не останавливаться. Брат уже мало что соображал, готовый взорваться, поэтому я снова вобрал его ствол и принялся усиленно работать языком и губами, сжимая при этом его бедра руками. Билл явно кайфовал: он вдыхал в себя воздух с каким-то болезненным хрипом-стоном, как только губы отпускали его и выдыхал мое имя каждый раз, когда моя голова опускалась. Кончил он на вдохе, поэтому реально начал задыхаться, хрипеть и чуть не упал. Мне пришлось крепко обхватить его руками за талию, чтобы Билл не свалился в ванную. Я проглотил и опустил голову на его левое бедро.
-Понравилось?- спросил я, с улыбкой глядя в мутные от удовольствия глаза.
-Да. Спасибо.
Билл покраснел. Нет, ну вы только посмотрите на него! Я ему тут только что отсосал в лучших традициях Тома Каулитца, а он… Нашел время стесняться! Я никогда не перестану поражаться своему брату.
-Уже не стоит смущаться, Би. Все в порядке.
Я встал с коленей, потянув близнеца за собой. Тот с трудом удерживал равновесие. Я обхватил Билла за талию, прижав к себе, развернулся к ванне, крутанул кран, отрегулировал температуру воды и посмотрел на Билла.
-Тебе все-таки надо принять душ.
Он смущенно кивнул, но даже не шевельнулся.
-Тебе помочь и в этом?- насмешливо протянул я, думая, как бы поскорее самому снять напряжение.
Билл не ответил, вместо этого он поднял руку, нашел мои губы своими пальцами, провел по ним нежно, а потом потянулся и поцеловал меня. Очень нежно. С благодарностью. Язык приятно скользил по моему небу, руки Билла опустились на мои ягодицы и сжали – я довольно застонал в поцелуе. Как-то странно, должно быть, выглядело со стороны: голый Билл, напористо ласкающий одетого меня. Я непроизвольно прижался к нему своей эрекцией, чувствуя необходимость быть оттраханным прямо здесь, в этой ванной. Но пришлось одернуть себя – на сегодня хватит. Я осторожно отстранился от брата.
-Все. Помойся и выходи завтракать.
-А ты?..- спросил он удивленно, переместив руку на мой пах и нежно погладил стояк. У меня все просто свело от мысли о продолжении.
-Нет, не сейчас. Сам справлюсь,- я шлепнул его по заднице и развернул к ванной.

+++
Я сам не знаю, что меня остановило, но точно знал, что это правильно. Нельзя вот так сразу… Просто нельзя. Потом я буду жалеть. Гораздо больше, чем жалею сейчас, упорно лаская себя, сидя на собственной кровати и вспоминая прикосновения моего котенка.

Часть 8

Вскоре я оказался на кровати, а брат в это время все так же настойчиво меня ласкал, исследуя тело губами и руками.
-Знаешь, а смотреть и чувствовать – совсем по-разному,- жарко прошептал Билл.
Я удивлялся, как он вслепую находил эрогенные зоны моего тела, о существовании которых я ранее не догадывался. Би снял с меня футболку и продолжал свое путешествие, явно получая удовольствие, заставляя меня безостановочно стонать его имя. Где-то в моем подсознании билась мысль о том, что все не должно быть так, что после я опять могу получить скупое «спасибо» и новую порцию боли, но тело яростно сопротивлялось всем попыткам остановиться. Я начал активно отвечать на ласки. Картинка поплыла, но оказалось, что совсем не обязательно видеть – достаточно было чувствовать. Я – часть целого. Наши тела сплетаются, кожа касается кожи, капельки пота, твои, мои. Просто уже не важно, где ты – где я. Только наше идеальное в своем единстве тело, общие стоны. Мы ловим горячее дыхание друг друга. Нет, у нас просто общее дыхание, одно на двоих. Когда мое возбуждение достигло своего апогея, и стало понятно, что еще чуть-чуть – и я просто изнасилую брата, пришлось-таки остановиться. Я отстранился от Би, который уже явно не соображал, что вообще происходит. Пришло время задать Правильный Вопрос. Я не хочу, но так надо:
-Ты этого хочешь?
-Тооом…
-Нет, подумай. Потом будет поздно. Надо решить.
-Ты же чувствуешь, что я хочу.
Би прижался ко мне пахом и потерся, давая почувствовать свое возбуждение. Меня словно током пробило, захотелось продолжить это движение, ни в коем случае не разрывать контакт. Но впервые в жизни мне было ужасно важно не только кончить.
-Ты просто хочешь секса или ты хочешь секса со мной?- спросил я тихо, выделив последние слова.
Билл полностью отстранился от меня, лег на спину и, выровняв дыхание, тихо произнес:
-Я скажу правду, Том. Не потому что хочу тебя и готов на все, лишь бы кончить.
В животе возникло неприятное ощущение, я услышал быстрые и громкие удары своего сердца.
-Я, кажется, влюбился, Том. В тебя. И я этого хочу.
Еще одна волна возбуждения окатила меня. Теперь я точно не смогу остановиться. Прежде чем брат успел сказать что-то еще, я накрыл его губы поцелуем. Вдруг ушла вся страсть, осталась лишь нежность, желание подарить свою любовь так, чтобы он понял, почувствовал кожей, раз уж я никак не могу сказать это. Би реагировал на каждое движение, стоная, пытаясь обнять меня всего. Он обвил меня руками и ногами, плотно прижимая к себе. Даже через двойной слой ткани наших брюк я чувствовал, как пульсирует его плоть. В голове возник еще один важный вопрос: а кто из нас будет сверху? Я, в принципе, универсал, хотя больше люблю пассивную роль. Но ведь понятно, что брат в силу неопытности просто не сможет. Решение пришло довольно быстро: надо просто спросить.
-Би… Как ты хочешь?
-Как-как… С тобой хочу!- он мягко улыбнулся мне, даже не открывая глаз, слегка отодвинулся и начал расстегивать мои джинсы.
-Би, нет! Подожди! Ну что ты делаешь? Биии! О боже, я не это имел в виду!
Я окончательно потерялся в ощущениях, толкаясь в руку брата, который, приспустив с меня джинсы и трусы, начал подрачивать мой член. Билл довольно улыбался, лаская меня, слыша мои стоны и чувствуя полный контроль.
-Билли, умоляю, хватииит…
Он прекратил, и я тут же пожалел.
-Ты хочешь быть сверху или снизу?- выдавил я, унимая сбившееся дыхание.
-Ммм… Я хочу попробовать и то, и другое, Томми,- прошептал он мне на ушко.
Его расслабленность и готовность меня просто выбили из равновесия, но нельзя сказать, чтобы я был огорчен.
-Би, я не знал, что ты такой горячий…
-Просто с тобой мне не страшно. Я в тебе уверен. Ты же мой брат.
Я не сдержался и благодарно прильнул к его губам, стараясь в поцелуе выразить все, что чувствую. Я уже сам не знал, чего мне хочется больше: отыметь Билла или чтобы он мне вставил. Хотелось всего и сразу.
-И все-таки…чего…ты…хочешь…сейчас…больше?- спросил я, облизывая его шею.
-Хочу, чтобы…ты меня…ох…Тооом…
Я почему-то резко почувствовал все, что ощущает брат. А он в тот момент был словно клубок эмоций: страх, желание, удивление, нежность, страсть, смущение, счастье, нетерпение… Четче всего я чувствовал его шок: он никак не ожидал от себя, что захочет, чтобы ему вставили. Да уж, я тоже этого не ожидал.
-Тогда ложись и расслабься. Делай, как я говорю, котенок.
Билл послушно лег. Я наскоро скинул с себя всю одежду и дрожащими руками стал раздевать брата. Через некоторое время Билл оказался полностью обнаженным, его живот поднимался и опускался резко, выдавая волнение. Я решил сделать все предельно аккуратно. Сейчас вообще сложно было найти человека счастливее меня: мечта сбывается, мой любимый хочет меня! Теперь все в моих руках, я не должен его разочаровать. -Том?
Я явно отвлекся, задумавшись о своем и любуясь прекрасным телом. Но тут же поспешил исправить ошибку. Лег рядом с братом, повернувшись на бок. Почти невесомо коснулся пальцами щеки, залитой румянцем, провел линию к подбородку, спустился к шее, затем грудь, обвел сосок, погладил всей ладонью, спустился к животу. Затем медленно вернул руку на грудь, поглаживающими движениями переместился на плечо, провел до локтя по тонкой паутине шрамов и чуть просвечивающих вен. Коснулся подушечками пальцев запястья, затем осторожно сжал его ладонь в своей, переплетая наши пальцы. Би послушно лежал, при этом на его лице расцвела счастливая улыбка.
-Том, мне от одних твоих касаний тааак хорошо.
Его голос слегка дрожал. Как я его понимаю. Я ни с кем не был так ласков и терпелив. Наверное, потому что мне очень важно, чтобы эту ночь ты не забыл никогда. Не отпуская его руки, я потянулся к приоткрытому ротику, начал ласкать пухлые губки своими. Этот поцелуй был чем-то сверхъестественным. Я просто-таки с ума сходил от возбуждения: Билл умудрялся одновременно брать и отдаваться, то жестко имея меня языком, то послушно принимая мою ласку, нежно отвечая мягкими движениями. Я нехотя покинул теплый рот, перемещаясь в область шеи. Брат начал постанывать, одной рукой он вцепился в простыню, а второй обнял меня и начал поглаживать, сжимать кожу тонкими пальчиками. Я тем временем дошел до сосков: втянуть, отпустить, слегка потеребив кончиком языка, добиться, чтобы затвердели.
-Том… Господи… Хорошо… Как хорошо…
Я спустился ниже, обвел языком татуировку в виде звезды, облизал каждый лучик (моя давняя мечта). Лизнул впадинку пупка. Реакция, которая последовала, меня просто шокировала. Билл дернулся и простонал:
-Еще! Пожалуйста, сделай так еще раз! Да! Еще!
Я не на шутку завелся, пока «имел» его в ямочку языком. Надо поставить на заметку эту странную эрогенную зону. Билл уже успел переместить обе руки на мои плечи и расцарапать кожу. Но мне было не больно – это заводило. Член твердел с каждой секундой, хотя мне казалось – куда уж тверже?! Это значит, что пора приступать к самой ответственной части.
-Раздвинь ноги, котенок.
Билл послушно развел, а я тут же устроился между ними, снова опуская голову. Положив руки на внутреннюю поверхность бедер, я раздвинул их еще шире для большего доступа и обхватил губами возбужденный ствол. Стоны и хрипы теперь участились, а тело Би стало жить своей жизнью. То, что он выписывал, извиваясь, не поддается словесному описанию. Да и зачем? Я вылизал, обсосал и перецеловал, кажется, всю паховую область, да так качественно, что нежная кожа просто горит.
-Том… Томми… О, Боже…
Я одной рукой стал дрочить брату, чтобы не прекращать ласк, пока тянусь к тумбочке за кремом. Жаль, что любрикант сейчас в моей комнате – это больше подошло бы. Но идти за ним я не хочу, да и вряд ли Би меня отпустит сейчас куда-либо. Кое-как одной рукой открыв баночку, кладу ее на кровать рядом с собой. Возвращаюсь к прерванному занятию, облизываю член Билла, уже сочащийся смазкой. Ниже. Еще ниже.
-Еще шире, Билл.
Послушно раздвигает ноги шире, я тянусь за подушкой, подкладываю ему под поясницу, чтобы окончательно получить полный доступ. Раздвигаю нежно ягодицы, чуть сминая пальцами, касаюсь нежно языком тугого колечка мышц. От неожиданности брат зажимается, охает и глухо стонет:
-Тооом!
-Расслабься, я не буду делать больно. Тебе же нравится,- я не спрашивал, а просто убеждал его, что ничего постыдного в этом нет.
Приподнимаюсь на локтях, смотрю на него. Билл прикрыл глаза, стараясь не напрягаться, отчаянно краснеет, закусывает губу. Значит, нравится. Я возвращаюсь к своему делу, продолжаю вылизывать дырочку, кончиком языка проникая в нее ненадолго, дополняю движениями губ. Близнец стонет. Я еще некоторое время имею его языком, сам получая дикое удовольствие – мне нравится интимный запах брата. Думаю, римминга на сегодня хватит. Одной рукой тянусь к баночке с кремом, окунаю в нее кисть, забирая побольше – это первый раз. Сажусь на колени между раздвинутых ног брата. Уже нет необходимости просить его расслабиться – он готов. Глажу проход одним пальцем, осторожно ввожу, но не до конца, смотрю на реакцию. Глаза распахнуты, воздух толчками выходит из приоткрытого рта, тихий стон, еще один. Расценив это, как разрешение продолжать, я ввел палец до конца. Он почти без труда проскользнул благодаря крему и стараниям моего языка. Я начал ритмично растягивать Билла, пока только медленные движения. Когда я почувствовал, что палец входит беспрепятственно, а проход стал шире, добавил второй. Третий. Четвертый. Я решил сделать все от и до, так как боялся причинить боль. Би постепенно начал получать удовольствие от процесса, что можно было легко понять по его стонам и моему имени, слетающему с его губ. Кажется, все.
-Би, постарайся не зажиматься, малыш.
-Х…хорошо.
Предварительно смазав себя, я начал входить, направляя член рукой. Погружаясь в теплое, я почувствовал, как это – когда тебя целует ангел. Лицо Билла искривилось, он прикусил губу. Руки близнеца впились в его же бедра, ногти распороли нежную кожу. Неужели больно?
-Как ты?- спросил я дрожащим от удовольствия голосом, загнав в него до конца.
-Еще…
Би сильнее согнул ноги в коленях, подставляясь под меня. Я начал двигаться, постепенно набирая темп. Через несколько толчков брат сам начал двигаться навстречу, обняв меня за бедра. Я замедлил темп и наклонился к брату, меняя угол вхождения и заодно зажимая его стоящий член между нашими животами.
-Тебе хорошо?- спросил я шепотом на ушко, не прекращая движений.
-Да, поцелуй меня,- попросил он.
Я очень нежно коснулся пухлых губ, проник в рот языком. Билл отвечал медленно, его тело подергивалось, так как теперь я давил на простату. Он был на грани. Я отпустил его губы и начал целовать шею. Медленные, но жесткие толчки… Страстные засосы, приносящие боль и наслаждение. Билл кончил с животным рыком, заливая наши животы. А я хотел еще.
Би приобнял меня и попросил:
-Быстрее, Том. Ты же хочешь, я чувствую.
Если бы я не так сильно хотел сейчас кончить, я бы смутился. Но вместо этого я приподнялся на руках и стал в бешеном темпе вбиваться в брата. Би застонал, поднял руки и схватился за спинку кровати для опоры. Ему понравилось. Я просто улетал и теперь уже закрыл глаза, не беспокоясь ни о чем. Почувствовав, как сперма брата второй раз подряд заливает мне живот, я и сам кончил, причем очень сильно.
Я постепенно замедлился, потом остановился и посмотрел на брата. Капелька крови блестела на его нижней губе. Я, конечно, слизнул ее. Билл никак не среагировал. Я вышел из него, убрал подушку из-под поясницы и обнял горячее тело. Мне было хорошо. И все смущение и неуверенность…пропали.
-Том… Том, это было чудесно. Мне никогда не было так хорошо,- прошептал Билл, нашаривая мою руку и сжимая в своей.
-Мне тоже было хорошо, котенок.
Я повернул голову и коснулся губами его щеки, а затем осторожно разнял объятия.
-Ты куда?- взволнованно спросил брат.
-Курить хочется.
-Приходи сюда с сигаретой. Сегодня будешь спать у меня и никаких «но»!
-Ладно, котенок.
+++
Пока я курил, сидя на кровати, Билл сидел сзади, обняв меня руками и прижавшись животом к моей спине. И я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле… И никто не познал еще той сладостной муки, которая открылась сегодня мне. Докурив, я уложил Билла, устроился рядом и накрыл нас одеялом. Брат как-то собственнически обнял меня, поцеловал в плечо и пожелал сладких снов. И это все мне определенно понравилось.
Я гладил свое засыпающее сокровище и вспоминал. Мой первый раз был отнюдь не таким… Мне было 17. Не так уж и давно. Я спал только с девушками, да и то редко. Все эти обжимания перед камерой были не более, чем игрой. Нужен образ – пожалуйста. Но на самом деле все было не то… Я пока не понимал, чего мне не достает, но чувствовал эту нехватку.
А потом произошел тот случай. Мы были на afterparty, все выпили, разбрелись по своим компаниям. Я сидел с братом за столиком в самом углу помещения, Билл о чем-то оживленно рассказывал. Потом он отошел, сказал, что минут через 10 вернется. Я решил подождать его, остался сидеть на мягком диванчике, потягивая пиво. Ко мне подсел довольно симпатичный парень. Я удивился – с чего это он. Тот как ни в чем не бывало попросил прикурить. Меня смутило его поведение. Но парень, игнорируя мои удивленные взгляды, пододвинулся ближе, стал о чем-то спрашивать, вовлекая в разговор. Я решил ответить, тем более, что он создавал приятное впечатление. После пятиминутной беседы он положил руку мне на бедро, погладил, склонился к уху и стал что-то шептать. Я был просто в шоке. Нет, я знал, что существуют гомосексуалисты, но не ожидал как-то, что сам встречу одного из них. Пока я пришел в себя, он уже добрался до моего паха и начал поглаживать через ткань, ласкать. Естественно, я оттолкнул его и буквально вылетел из клуба. Было обидно, противно и страшно. Я считал тогда это все противоестественным. И самое страшное было в том, что мне это понравилось. Я хотел. Хотел, черт возьми… И уже через неделю я жалел, что не уехал с тем парнем, не позволил себя поиметь. Слишком уж хотелось почувствовать…это.
Я страдал, потому что не мог ни с кем поделиться, не мог решиться. Были парни, с которыми я бы хотел встречаться, но не было возможности, так как мы постоянно были в разъездах. Невольно я начал присматриваться к тем, кто меня окружает. На брата я тогда не обращал внимания, зато пристально наблюдал за Густавом, Георгом, даже за Дэвидом. И через некоторое время понял, что Георг совсем не против меня трахнуть. Это было заметно по напряженному взгляду, которым он меня одаривал, по его постоянным попыткам завести разговор…
Георг мне противен в качестве любовника, зато он старше и должен обойтись со мной более-менее сносно, ведь мы коллеги по группе. Ему со мной потом еще работать… Решил – а какая разница? Мне же нужно научиться. И я начал с ним флиртовать. Очень осторожно, конечно, чтобы это не вызвало подозрений. Тот повелся. Оставался последний шаг.
Это был очередной день очередного тура. Я принял вечером душ и, обмотав полотенце вокруг бедер, направился в номер к Георгу. Из-за двери доносились характерные стоны. Усмехнувшись, я постучал. Он открыл не сразу. Лицо выражало крайнюю степень недовольства, но когда Георг увидел меня, весь гнев испарился. Пока его взгляд спускался ниже, обследуя мое тело, басист становился все менее уверенным.
-Том? А что ты…тут…хотел?
-Да вот пришел попросить у тебя сотовый. Мне позвонить надо, а своя я потерял. Ума не приложу, куда делся!- весело сказал я, проскальзывая в комнату.
Естественно, Йорки не успел меня остановить, так как занимался исключительно тем, что пялился на меня. Его протестующие вопли я услышал только после того, как зашел и увидел на кровати довольно симпатичного мальчика с эрегированным членом, который смотрел на меня с нескрываемым интересом.
-Так ты не один? Что сразу не сказал? Удачно вам повеселиться, ребята,- изрек я с ухмылкой и вышел из номера. Ровно через полчаса в мою дверь неуверенно постучали. Конечно, это был Георг. Конечно, он был смущен и попросил не говорить никому. Через полчаса наш разговор был прерван – мы занялись более важным делом. Думаю, главную роль сыграло полотенце на моих бедрах.
Мне было дико больно. Георг не потрудился меня хорошо растянуть или сделать так, чтобы я расслабился. Более того, после он выкурил сигарету, оделся и ушел. Вот тебе и первый раз. Но даже не смотря на боль мне понравилось. Чувство заполненности, которое доселе было неизвестным, запомнилось навсегда. После того случая мы еще несколько раз спали, а потом успешно перевели отношения в «дружескую плоскость». Биллу я так и не сказал.

+++
Я не мог заснуть очень долго, так как все новые и новые сюжеты из жизни всплывали на поверхность круговорота мыслей. Я даже злился на себя за то, что думаю о своих бывших, хотя должен прибывать в состоянии неописуемого восторга после секса с Биллом. Не спорю, я испытал один из самых ярких оргазмов в своей жизни, я счастлив, что сейчас самый желанный и любимый человек так доверчиво прижимается мне во сне… Но не думать я не мог. Это было. Это не может быть стерто. С этим надо смериться.
Под утро я все же начал засыпать, и последнее, что появилось в моей голове – легкая вспышка волнения: чего ждать на утро?

Часть 10

Тиканье часов действует на нервы, в кабинете все так же душно. Все слишком белое, стерильное. В голове вакуум. Такое ощущение, что мне простерилизовали мозги, пока я был в отключке. Доктор доброжелательно уставился на меня, ожидая разговора.

«Сосредоточиться, задать четкий вопрос. Это же так просто, Том. Ну, давай же!»

После глубокой затяжки все же удается сформулировать мысль.

-У меня пара вопросов к вам.

-Да?

-О чем попросил мой брат. Что он конкретно сказал.

-О, я не могу вам сказать,- врач поджал губы и отвел взгляд.

-Я все равно это узнаю. Лучше, если Вы мне сами скажете,- с нажимом произнес я.

-Поймите, Томас…

-Это же не врачебная тайна! Да даже если и так! Он – мой брат! Нет: мой близнец! Часть меня! Я должен знать!- начинаю шипеть я, озлобленно глядя на сигарету в своей руке.

-Ну хорошо… Билл сказал, что к нему вернулось зрение.

Догадка номер один – верно.

-Дальше…

-Я осмотрел его, сказал, что все действительно намного лучше, чем было, но требуется врачебный надзор до полного восстановления. Тогда ваш брат попросил меня об услуге… Попросил дать ему время беспрепятственно покинуть клинику, пока Вы будете у меня в кабинете, а затем передать вам письмо… Вот и все.

Номер два – верно.

-Он, конечно, не сказал о причине своего решения…- пытаюсь вытянуть из него еще что-нибудь.

-Нет. Мне очень жаль, что так получилось, но не в наших правилах спорить с клиентами. Если Ваш брат пожелал уехать, то это вполне приемлемо. Поймите, ему нужно время, чтобы реабилитироваться, чтобы восстановиться после такого потрясения. То, что он пошел на поправку – совсем не значит, что ему стало легче морально.

-Спасибо.

Я тушу сигарету в стакане с водой, который предусмотрительно поставили на стол передо мной.

-Извините за причиненные неудобства.

-Да что Вы! Я все понимаю – уже не первый год здесь работаю,- замахал руками доктор.

Уже взявшись за ручку двери, я обернулся и спросил:

-А как Вы думаете, он…вернется? Он вообще захочет вернуться?

Врач прищурился, словно заглядывая куда-то внутрь меня, а потом улыбнулся.

-Думаю, он и уходить не хотел. Всего доброго.

***

Сидя в машине, я опять закуриваю, немного колеблюсь, но все же достаю белый конверт. Глажу пальцами бумагу. Не так давно ее касались пальцы моего близнеца. А теперь он сбежал. Почему-то я сразу понял, что Билл не вернется домой, даже за вещами. Теперь я уже все понял. Но – поздно.

***

Приехав домой, я сделал единственное, что было возможно - напился. По мере того, как промежуток между порциями алкоголя сокращался, мой желудок все больше возмущался… В результате я банально провел полчаса в обнимку с унитазом. Но это меня не охладило, поэтому была открыта вторая, а позже и третья бутылка коньяка. В конце концов, терять мне нечего.

Письмо лежало на столе рядом с пепельницей. Я успел уже выучить его наизусть. Искал зацепку, намек, где искать Билла. Но близнец, видно, хорошо продумал каждую строчку… В результате оставалось лишь греть внутри слова, предназначенные мне одному. Я лежал на полу, иногда прикладываясь к бутылке, и в пьяном бреду шептал, шептал, шептал три слова, которых не нашел вовремя…

***

На следующий день я выпил уже с утра, чтобы унять головную боль и сухость во рту. Делать было абсолютно нечего. Поэтому к вечеру я не выдержал и снова напился. Пытался хоть как-нибудь отвлечься от мыслей.

Мысли… Вместе с мыслями приходили муки совести. И, как ни старался, я не мог придумать себе хоть какое-то оправдание. Ведь все было так просто… Так просто… Всего три слова. Три несказанных слова, которые могли изменить ситуацию, заставить Билла остаться, позволить мне помочь ему… Позволить мне целовать его… Это невыносимо. Прошли сутки, а я уже разваливаюсь, погибаю без любимых губ. Разве такое возможно?

Я попытался отвлечься, включив телевизор, но наткнулся на какую-то мелодраму и (О, Господи!) расплакался! Это же ни в какие рамки!

-Нет, Том, придется нам с тобой поговорить. Придется думать. Придется протрезветь и отвечать уже за свои поступки. Так больше нельзя. Он же вернется… Он обещал вернуться,- разговаривал я со своим отражением.

Язык заплетался, меня клонило в сон. Через полчаса я уговорил себя лечь спать и обдумать свое положение на трезвую голову…

***

Дорогой Том!

Если ты читаешь сейчас это письмо, значит я успел покинуть здание клиники, пока ты находился в кабинете врача. Прости меня за всю эту неприятную историю. Мне правда очень жаль, что я заставил тебя переживать. Но, уверяю, со мной все хорошо. Сейчас я нахожусь в надежном месте, восстанавливаю зрение. Ты не должен пытаться меня разыскивать. Во-первых, это бессмысленно, а во-вторых, я этого не хочу. Не обижайся, но мне нужно много времени, чтобы привыкнуть к новой жизни, к миру, который изменился с тех пор, как я его видел в последний раз… Так много нужно сделать. Прежде всего мне нужно разобраться в себе. Потому что я запутался.

Ты должен понять: я не рассчитывал, что автокатастрофа сделает меня настолько зависимым от тебя. Я доверился тебе так просто, безотчетно, лишь потому что мы близнецы, потому что ты – часть меня. Ты – я. Как я мог не верить себе? Но со временем ты стал еще ближе, хотя мне казалось, что ближе уже невозможно. Тут, думаю, ты удивишься. Ведь за последние годы мы стали гораздо меньше общаться друг с другом, как бы отдалились. Но поверь, ни время, ни расстояние никогда не смогли бы разделить нас. Потому что мы едины с рождения. И как бы там ни было, мы друг друга чувствуем. Так вот, ты сумел стать для меня еще ближе. Я привязался к тебе. Шага не мог сделать без твоей опеки. А ты был добрым, заботливым и, что самое потрясающее, дарил мне нежность, которой не хватало долгие годы. И я полюбил тебя, Том…

Но ты ведь понимаешь, что на одной моей любви и твоей заботе ничего не построишь. Со временем этого станет мало, и мы можем причинить друг другу боль… Я очень не хочу этого… Поэтому решил дать нам (именно нам, тебе и мне) время, чтобы разобраться в чувствах и понять, правильно ли мы поступаем. Лучше всего это время провести на расстоянии.

Я хочу также набраться сил для встречи с тобой. Не пойми меня неправильно, но мы ведь еще ни разу не смотрели друг другу в глаза в полном смысле после той ночи, когда все так изменилось. А ведь глаза – зеркало души. Хочу быть готовым увидеть твою душу. Я даю нам время, Том…
Надеюсь, я смог хоть что-то прояснить. Надеюсь, ты простишь мне мою трусость. Я действительно боюсь. И остается лишь надеяться, что в скором времени мы увидимся и оба будем готовы к разговору о наших отношениях.

С любовью, Билл.

***

Я сдержал обещание. Пришлось впустить в сознание поток угрызений совести, отчаянных и возмущенных обвинений и просто грустных мыслей.
Мой брат меня любит. Он дал нам время. Он подарил нам надежду. Он смог быть сильнее своих чувств. Билл оказался сильным, хоть и называет это трусостью. Он сомневается во мне и в моих чувствах. И обижаться тут не на что, ведь я сам дал повод для подобных мыслей. Потому что не нашел в себе храбрости просто признать, что мы переступили границы дозволенного. Подсознательно я боялся, ведь понимал, что нашу любовь общество никогда не примет, а это уже проблема. Боже, я боялся решать проблемы! Я отступил перед трудностями, которые так или иначе появляются в любых отношениях. Теперь, понимая это, я невольно вспомнил о Дэне. Возможно, в разрыве с ним я тоже был виноват? Просто потому что не смог найти смелости поговорить откровенно…

А самое ужасное в том, ЧТО я ему сказал… Просто в порыве злости, усталости я крикнул, что он мне больше не нужен… Да, мне тогда казалось, что он бросает и предает… Но откуда ему знать? Близнец мог просто обидеться на меня на всю жизнь… Он ведь может и не вернуться после такого… Я терзался сомнениями, но не мог и мысли допустить о том, что больше не увижу Билла – такую боль она приносила.

Приступ самобичевания длился весь день. Я курил, лежа на диване, и понимал, каким идиотом был. Теперь мне остается лишь надеяться, что близнец все же вернется…

***

Очень быстро я понял, что испытываю физическую необходимость находиться рядом с ним. А когда тело не получает того, что хочет, оно дает об этом знать. Головными болями, приступами беспричинного беспокойства и паники, непрошенными слезами…

Я постоянно ждал звонка, письма или смс-сообщения. Чего-нибудь! Только бы знать, что он жив, что вернется… И чем дольше я ждал, тем больше начинал волноваться. Что-то странное происходило с моей вселенной. Все просто рушилось на глазах! Тот самый мирок, что я построил для нас двоих, никак не мог существовать без своего центра – Билла.

Все напоминало о нем… Все вокруг было подстроено под наш прежний образ жизни… Жизни с ним. Я вдруг понял, что совершенно не представляю, как жить в одиночестве – отвык за несколько месяцев. Брат стал смыслом моего существования. Я не находил прелести в развлечениях, потому что не с кем было их делить. Не хотел видеть друзей, потому что они бы стали спрашивать, что случилось. Мне ничего не хотелось. Меня опустошили, вывернули наизнанку… Я бредил лишь Его возвращением.

***

Дни сменялись один за другим. Я сходил с ума в пустой холодной квартире. Воздух пропитался сигаретным дымом, так как мне было лень проветривать. На кухонном столе копились коробки из-под пиццы, которую я заказывал. Повсюду стояли бутылки из-под спиртного. Пол ровным слоем покрывали листки бумаги, исписанные признаниями в любви, извинениями, просьбами, угрозами, отчаянными мольбами или просто его именем…

***

Я лежал на полу и слушал его диски, пытаясь хоть так приблизиться к брату… Хоть на долю секунды чувствовать его присутствие… Я слушал слова и понимал, что он, в отличие от меня, всегда знал цену любви. Он знал… Но как он мог поверить мне, когда я был таким глупцом?! Он просто мне не верил… Боялся, что я предам…

You don’t believe me
But you do this every time
Please don’t drive me blind
Please don’t drive me blind

Невозможно… Невозможно! Не могу дышать, не вижу смысла… Я понимал, что не смогу без него быть счастливым, но не знал, что и жизнь без него станет НАСТОЛЬКО пустой! Я не знал, не знал… Иначе никогда не сказал бы тех слов, ни за что… И пусть бы он меня унижал, кричал, истерил, но только был бы рядом! СО МНОЙ! Только бы дышать с ним вместе, потому что, черт возьми, без него я просто не могу!

Don’t go and leave me!
And please don’t drive me blind!

Не уходи, Билл, не уходи… Просто вернись ко мне, станься рядом. Иначе я ослепну… Или уже ослеп, раз не видел, насколько ты мне нужен. Черт, я признаю: до того, как ты сделал мою жизнь волшебной, я был слеп! Не знал лучшего в жизни – любви к тебе!

If I could tear you from the ceiling
I know the best have tried
I'd filll your every breath with meaning
And find the place we both could hide

Пожалуйста, вернись, Билл! Не бросай меня! Я не справлюсь один! Прикажи, и я исполню! Все, что ты захочешь! Только не уходи… Не обманывай меня, позволь наполнить каждый вдох смыслом… Позволь сделать тебя счастливым… Не ослепляй, не вводи в заблуждение…

И в тот момент мне почему-то было абсолютно плевать, что я веду себя как истеричная девочка-подросток, давясь слезами и бормоча эти признания, глядя в потолок…

Когда трек закончился, я почувствовал себя заново рожденным… Нет, скорее, прозревшим. Той ночью я впервые спал спокойно. Эта своеобразная истерика принесла подобие спокойствия и долгожданную усталость, так что я спокойно заснул безо всякого алкоголя или снотворного. И снился мне той ночью мой Билл